Публикации

 

PR как средство формирования потребителя

 

 

Лирическое отступление о СМИ 

 

Грамотные пропагандисты знают, что секрет выдачи черного за белое и наведения тени на плетень отнюдь не в усердной маскировке и наложении грима правдоподобия на заведомо провальную натуру. Пристрастная публика всё равно раскопает истину и узрит все торчащие уши. И станет как всегда неловко.

 

Ушлые лжецы владеют настоящим секретом успеха. Дело тут не в маскировке конкретной лжи, её сокрытие – прибежище беспомощности. Если вы заняты им, значит, вы проиграли. Раньше надо было думать.

 

Грамотные вруны озабочены не правдоподобием конкретной кривды, а рефлекторным аксиоматическим доверием аудитории к её источнику, и не к конкретному сиюминутному, а ко всей заданной категории источников.

 

Такое доверие впитывается с молоком матери. Потом, в школе, если первоначально «промытый» терзается ещё смутными фантомными сомнениями, ему предлагается следующая система аргументации:

 

1. Мы живём в самой лучшей и самой свободной стране с самыми независимыми СМИ.

2. Раз СМИ независимы и их много, значит, представлены практически все возможные точки зрения. 

3. По причине исходной порядочности, СМИ доносят исключительно достоверную информацию.

4. Но если вдруг кто-то решит соврать, его разоблачат конкуренты, причём не по доброте душевной, но только лишь повинуясь невидимой руке рынка. Ничего личного, только бизнес: ущучить конкурента по информационному полю попросту выгодно, такое разоблачение подстегнёт собственные продажи и утопит соперника.

5. Так, сынок, и работает великий механизм свободного общества и неограниченной состязательности.

 

Получив в по сути бессознательном возрасте вышеприведённую аргументационную прививку, будущий читатель газет и поглотитель телевидения не нуждается более ни в каком ретушировании контента. Разве что в самых одиозных случаях.

 

Он верит априори, верит не информации, а источнику. А ещё – верит одной информации, совпадающей с его внутренним шаблоном, и совершенно не верит другой, не нуждаясь при этом ни в какой дополнительной аргументации. У журналистов и редакторов это называется самоцензурой, они просто не донесут богопротивную мерзость до печатного станка. И сделают это совершенно бескорыстно. Главное – взлелеять веру сызмальства.

 

Внешняя же цензура – признак беспомощности. Судорожное засовывание торчащих ушей под шапку. Если вы озабочены цензурой – вы проиграли. В по-настоящему несвободном обществе никакой внешней цензуры быть не может.  

 

Как может реагировать такая система без внешней цензуры на неожиданный сбой самоцензуры в какой-нибудь конкретной редакции или телестудии? Очень просто. Появляется, к примеру, в том или ином издании некий нежелательный материал, утечка. В относительно свободном обществе высокопоставленный дурак запретит, изымет тираж, закатает в асфальт редактора и особо ретивых подписчиков. Так и происходит на стороне Зла.

 

Воины Света поступят иначе. Положим, в информационной бомбе на первой полосе злополучной газеты говорится о сокрытии Пентагоном летающей тарелки.

Вместо того чтобы стирать в лагерную пыль разоблачителей светлолицый рейнджер опубликует ещё пару сотен сообщений на ту же тему в подконтрольных изданиях. В одном разместит свидетельство очевидцев о том, что пилоты тарелки это анальные насильники с Альдебарана, страсть как охочие до земных блондинок и блондинов, в другом – что пилоты членистоногие ярко оранжевого цвета, в третьем, что тарелка на самом деле не тарелка, а миска, выпускаемая секретным русским заводом имени Уго Чавеса и т.д.

 

В результате заполнения информационного пространства чудовищным количеством правды, полуправды, четвертьправды, острожной и наглой лжи, а также сенильного бреда, обыватель навсегда потеряет нить и не поверит уже ничему. И никакая Колыма не нужна – главреда тихо уволят по сокращению штатов и больше никуда, кроме кустарных листков, где как раз и пишут о нашествии с Альдебарана, не возьмут.   

 

Но это всё детали. Повторюсь: в условиях пересыщенного рынка успех любого умного торгового предложения, будь то пирожки, бюстгальтеры или информация, исключительно в сызмальства правильном воспитании потребителя. Упустил младенца – считай, банкрот.

 

 

Лирическое отступление о глобализации 

 

 

Глобализация это не только открытие границ, введение единых денежных, коммуникационных, законодательных и любых других систем, не только свободное перемещение людей, грузов, капиталов, услуг и информации. Будь только это, не возникало бы такого яростного и на первый взгляд иррационального сопротивления. 

 

Глобализация это в первую и в главную очередь – унификация потребителя со стиранием его идентичности. Всё остальное – сопутствующие мелочи.

 

При работе сразу в нескольких странах, ещё лучше – во всех уголках планеты, теоретически возможны лишь две экспансионистских стратегии.

 

1. Приспосабливаться к потребительским пристрастиям, пусть даже специфическим, каждой из стран присутствия, стараться угодить аборигенам, стать лучше любого регионального предложения. Что, очевидно, невозможно в принципе.  Вернее, возможно, но далеко не все на это способны. Без сверхспособностей (с точки зрения европейца) тут не обойтись. Так работают, к примеру, китайцы или вьетнамцы. Особые люди с особым менталитетом. Однако сами они всё равно стараются не растворяться в этнически чуждой среде, живут обособленными общинами.  

 

2. Унифицировать туземцев, привив им вкусы метрополии. Перенастроить, заставив отказаться от исконных пристрастий в пользу завезённых заморскими коробейниками.

      

Разумеется, транснациональные корпорации выбирают второй путь как радикально менее накладный, а, по сути, единственно для них возможный, активируя многоканальную машину обработки сознания местных жителей. И, боже упаси, не желая им при этом ничего дурного, только лишь самим заработать, причём не по-жульнически хапнуть и убежать, потом хоть трава не расти, а осесть всерьёз и надолго.

 

Понятно, что унификация сознания без радикального его упрощения трудноосуществима. На каждый раздражитель должно быть не более одного заданного отклика подопытного. Собака Павлова в помощь. У детей это получается лучше, никаких тебе сомнений, рефлексий, избыточных знаний, альтернативных взглядов на вещи. 

 

Бывает, попадаются неразумные и, не понимая свалившегося на них счастья, пробуют протестовать. Главное тут, и это знает любой дошлый транснационал, не вступать в полемику, напротив – решительно со всем соглашаться и возглавить.

 

Предположим, вы задались целью всемирно популяризировать идею сэндвича. Так чтобы до отдаленных островов докатилось. И главное – до каждого туземца.

 

Делаете так: запузыриваете сеть условного Макдоналдса по всему миру. Часть туземцев «подсаживается». Другая часть деятельно, идейно и практически, негодует – принципиально не ходит в условный Макдоналдс. Активно протестует и в противовес изобретает свою национальную бутербродную. Где сэндвичи не американские, а отечественные, патриотические, националистические или, допустим, антиглобалистские.

 

Быть может даже, свободолюбивая сеть альтернативных сэндвич-заведений, противостоящая американской экспансии, кладет условный Макдоналдс на лопатки. Прогрессивная общественность торжествует.

 

Вы задавались целью популяризировать идею сэндвича, правильно помню? Вы ее достигли. До отдаленных островов докатилось. И главное – до каждого туземца. Теперь все жрут сэндвичи, простите мне мой французский. Причем, некоторые жрут из чувства протеста. Вам назло.

 

И вообще нелюбовь к вам – не что иное как форма вашей популярности. Чем больше вас не любят, тем более вы популярны.

 

Однако мы отвлеклись. Повторимся: секрет успешного захвата рынков транснациональными производителями продукции и услуг категории «для всех – для каждого» – в унификации и упрощении этого каждого, в привитии ему потребности именно в данных конкретных продукции и услугах. То есть в формировании требуемых производителю, общих для всех: привычек, пристрастий, вкусов, эталонов, стереотипов, эстетических и нравственных норм, образа жизни и т.п. – короче говоря, единых для всех рефлексов на выходе.

Чтобы производитель мог выпускать один и тот же бургер или, не знаю, фасон брюк для всех без исключения покупателей всех без исключения национальностей от Аляски до Патагонии.

 

И, разумеется, чем проще сформированная таким образом модель сознания, тем меньше потом возни. Во всех смыслах. Желательно сбросить настройки туземца до заводских. С детьми проще всего. Они нетребовательны и доверчивы. Никакого скепсиса.

 

 

Сказка о потерянном времени 

 

 

Сетования на повальное слабоумие не рядовых даже обывателей, а ответственных, убелённых сединами работников всех уровней управления, в первую очередь, государственной власти, давно уже стали общим местом.

 

Что ж говорить о простой публике-дуре, когда какой-нибудь очередной условный лорд-хранитель печати, тронутый первой сединой выпускник элитного университета, примерный семьянин, начинает вдруг прыгать на одной ножке, заламывать коленца, пускать пузыри и нести форменную чушь? И ему убеждённо вторят такие же как и он сам властители стран и дум, общественные деятели, народные избранники, функционеры и активисты, бизнесмены и деятели культуры. И, само собой, широкие массы общественности. Как правило, прогрессивной.

 

Одной из бесчисленного множества иллюстраций свалившегося на мир несчастья может служить сплочённая обструкция президента Трампа, как бы к нему ни относиться. Отметим повально гуманитарный характер неприятия американского избранника. И вообще массовое смещение приоритетов в сторону гуманитарной общечеловеческой дребедени.

 

Все претензии, которые удавалось услышать, сводились к дурному запаху изо рта, незнанию культурного обхождения, мужланству, сексизму, косому взгляду на педерастов, мусульман, цветных иждивенцев и преступников.

Но ни слова о внешней и внутренней политике, экономике, реиндустриализации, социалке, налогах и т.п. Ни слова о том, что персонаж намерен был реально делать, ведь по сравнению с радужными флажками это такие ничтожные мелочи. Смертный грех – сексизм и отсутствие белозубой улыбки при виде гомосексуалистов и мусульман с мексиканцами.

Остальное же – скука книжная, в которой не разобраться. Она для занудных взрослых.

 

Что ж говорить о простой публике-дуре, когда высокий суд ни с того ни с сего в качестве аргументов начинает принимать эмоции, доверие или недоверие к ответчику обретает ранг доказательства, а «верю» / «не верю» становятся юридическими понятиями.

 

Когда разбираться в юридической обоснованности того или иного предмета рассмотрения нет ни нужды, ни желания, ни, похоже, умения – профессионального навыка, который загадочным образом испарился.

 

Когда попытка втолковать что-то сложнее таблицы умножения напоминает известный диспут марк-твеновского янки с кузнецом Даули, который вместе с селянами никак не мог уразуметь, как это с меньшим числом монет можно быть богаче того, у кого монет, пусть и называющихся по-другому, больше. Понятие покупательной способности было им явно не по зубам.

 

Когда в представлении взрослых, пожилых уже людей, от которых напрямую зависят судьбы миллионов, если не миллиардов, мир поделен на тёмную и светлую стороны, на тёмной стороне живут отъявленные мерзавцы, заблудшие овцы и бесправные жертвы, на светлой же – ангелоподобные джедаи. И никаких оттенков серого, никаких полутонов. Всё как у Лукаса.

 

Когда повальное слабоумие начинает овладевать уже и инженерно-техническим персоналом. Никто больше не способен продумать ситуацию до конца, даже самую простенькую, логистика становится дисциплиной академической, непосильной простому смертному инженеру.

 

Личный бытовой пример, коим несть числа. Несколько лет назад приобрели холодильник Самсунг. Старый отечественный Стинол тихо скончался ночью.

 

Выбирая, ориентировались на цвет, цену и габариты. И дело даже не в инструкции, в которой написано, что «дети и престарелые могут пользоваться холодильником только в присутствии взрослых», и что «если продукты начинают покрываться инеем, значит, температура в холодильной камере понизилась». Как мы уже поняли, слабоумные пишут инструкции для слабоумных.

 

Там есть поддон такой для слива талой воды. В случае размораживания. Так вот в Стиноле дырка для слива была под лицевой дверцей. А в Самсунге под задней стенкой холодильника.

Т.е. хочешь разморозить – снимай с холодильника телевизор, выдвигай на середину кухни и разворачивай. Мало того, поддон этот просто так оттуда не достанешь – надо винт вывинчивать и с силой его вынимать.

 

Интересно, как протекал мыслительный процесс у конструктов? Похоже, никак.

Вспоминается Сказка Евгения Шварца о потерянном времени с бойкими хулиганистыми старушками и старичками, которым по умственному развитию не более десяти лет.

 

Шутки шутками, но если серьёзно, что вообще начало происходить в окружающем пространстве? Не на рептилоидов же деменцию списывать, не на спецслужбы, не на ГМО, вызывающие ментальную недостаточность, не на масонский заговор. Конспирология, кстати, первый признак слабоумия. 

 

 

Маленькая собачка до старости щенок…

 

Да и большая тоже. Кидалт – взрослый ребёнок (сокращение от англ. kid — ребёнок и англ. adult — взрослый) — взрослый человек, сохраняющий свои детские и юношеские увлечения, ментальный склад. Явление известное давно, но до недавнего времени исключительно психиатрам. Однако последнюю пару десятилетий чадообразные взрослые стали предметом широкого обсуждения, ибо число их увеличилось лавинообразно и продолжает расти. Дети попросту перестали взрослеть.  

 

Неуютно и зябко было подростку в суровую советскую пору. Социалистические отроки остро переживали собственную ущербность, недоделанность, неполноценность. Полулюдям отчаянно хотелось взрослеть.

В кино показывали взрослых. Взрослыми были герои, выпускавшиеся как для патетико-поэтического, так и для приземленно-бытового подражания. А если и снимали кино о подростках, то только о том, как юноши и девушки успешно превращаются во взрослых или же о трудностях на пути полового созревания. То есть, не о самодостаточности героев, а только лишь об извилистой дороге к полноценности. Своего рода – Взрослые, взгляд из прошлого.

И товары тогда выпускались либо для детей, либо для взрослых. Как военная форма – либо летняя, либо зимняя. А весну с осенью – быстрее пережить.

Потому юная поросль остервенело тянулась в недалекое персональное будущее, с жадностью осваивая взрослые знания и навыки, от умных книжек до открывания бутылок одним левым.

 

С переменой формации местные предприимчивые осознали (импортные знали всегда), что от 12 до 17 – не диагноз, а всего лишь неохваченная категория потребителей. Не более, но и не менее. Пусть в карманах и нет почти ничего, но нет и высоких требований, бестолковая мелочь довольствуется малым. Главное – ярким. К качеству и наполнению претензий не будет, да и на рекламе можно сэкономить. Надо лишь сыграть на самолюбии. Теза, внедряемая в девственно чистые мозги – взрослеть не стОит.

А думать такому потребителю решительно нечем, к анализу пока не способен, в первую очередь, по причине нулевого кругозора и скудных познаний. Самостоятельность еще не выработана, всё заимствуется.

 

И потекли родительские медяки производителям молодежных комедий, коктейлей, чипсов, жвачки, попсы, дурацких фасонов и бредовой макулатуры.

А главное – юноши и девушки избавились, наконец, от мучительного комплекса неполноценности. Чего еще желать супер-пупер плейбоям и секси-гёрл? Зачем взрослеть? От добра добра не ищут.

 

А ещё так и не повзрослевшие взрослые совершенно по-детски боятся прямого общения. Помните, как нелегко было в детстве обратиться к продавщице в булочной или вступить в диалог с телефонной трубкой? Ноги от страха подкашивались.

 

Вот и они судорожно переписываются там, где раньше просто набирали номер и говорили. Оторваться решительно не в состоянии. Прямого общения боятся как огня. Писать для кидалта легче. Детский аутизм.

 

Из недавних прогрессивных инициатив: отодвинуть официальное совершеннолетие до 24-х лет. Они там всерьёз думают, что в 24 года что-то такое в голове должно щёлкнуть. Как дети, ей богу.

 

 

Устройство общества, в котором не посчастливилось жить

 

 

Развитая технологическая формация (альтернативные пути имеются, к примеру, индийский, где развитие шло не технологическим и не товарно-денежным путём, но было свёрнуто прямой западной экспансией, ибо по определению к конфронтации не способно) держится на постоянно растущем уровне потребления. Такой уровень в условиях перепроизводства не может быть обеспечен не только критически мыслящими потребителями, но и вообще мыслящими. 

 

Не будет истерического искусственно подогреваемого спроса – экономическая система, как круговорот обмена ничем не обеспеченных как бы денег на никому реально не нужные как бы товары, развалится.

 

Посему создание и увеличение популяции немыслящей потребительской протоплазмы, которую несложно убедить в необходимости приобретения сомнительной товарной массы – есть, как было показано выше на примере воспитания идеального зрителя/читателя СМИ, насущная задача системы.

 

Понятно, что культивирование протоплазмы необходимо лишь в странах так называемого золотого миллиарда, так как протоплазма, как правило, не способна работать в реальном секторе. У протоплазмы другое назначение – потреблять. Так называемая «работа» в странах золотого миллиарда это либо обслуживание, либо имитация работы с целью оправдания в глазах протоплазмы получения ей как бы денег за как бы работу, то есть – не более чем механизм распределения. Имитация деятельности за имитацию вознаграждения.

 

Перефразируя афоризм советских времен «Мы делаем вид, что работаем, они делают вид, что нам платят» применительно к обществу потребления, получаем: «они делают вид, что мы работаем, и они же – что нам платят. Мы же верим и в то, и в другое».

 

Составляя портрет идеального потребителя, всякий раз получаем портрет ребенка. Потому и в ходу разного рода программы тотальной инфантилизации населения стран т.н. золотого миллиарда, массово реализуемые, прежде всего, посредством кинематографа, телевидения и интернета. Посмотрите на модели поведения, навязываемые стереотипы, приоритеты и ценности. На острие пропаганды – наслаждение потреблением, легкость, необременительность бытия и предельная простота мышления, в идеале полностью заменяемого на восприятие.

 

А настоящие дети? Видели, как малыши заворожённо замирают при показе телевизионной рекламы? Спрашивается, почему? А сколько разнообразные майкрософты вкладывают в индустрию компьютерных игр и связанную с ними субкультуру? А куда еще, сколько и кто вкладывает? В тот же Голливуд, например? Неужто только прямые продуктплейсмеры, хотя и это уже немало.

 

В том-то и дело, что дураки сами не плодятся, их пашут и сеют. В поте лица.

В последние десятилетия появляются и процветают разного рода псевдо- науки и дисциплины, для понимания и усвоения которых достаточно мыслительных способностей ребенка, но при этом обеспечивается «взрослая» атрибутика и дорогостоящая инфраструктура, выпускающая новоиспеченных магистров и докторов маркетознания или социоархитектоники. Причём как все подростки, псевдоакадемическая публика чрезвычайно активна, фонтанирует бесконечными пустыми прожектами, будучи совершенно уверенной в их архиважности.

 

Горячий пример этого года. Не успели ещё забыться пестуемые дремучими провинциальными властями школы блогеров, как на тебе, новый циркуляр: велено искрить по поводу школ лидеров. В репортаже о федеральной Школе Лидеров показано одно из испытаний, где соискателям предписывалось сооружение моста из бумаги, скотча и кнопок.

 

Пять лет оттрубить пионервожатым, затем склеить самый длинный мост из бумаги, скотча и канцелярских кнопок, и айда в столицу за призовым миллионом рублей, дипломом лидера, в котором, судя по всему, так и написано: «Василий Пупкин, лидер», и высоким трудоустройством. Главное – мост склеить.

 

Говорят, на других судьбоносных форумах вместо бумаги, скотча и кнопок используются зефиры и зубочистки. Но не суть.

А ведь начиналось всё это рукоблудие в частном порядке с так называемой коллективной терапии. С глупых, но безобидных вроде бы занятий под руководством т.н. психологов. Именно там десятилетиями крепла вера в чудодейственность сектантских практик.  

 

Если у вас возникла проблема, нужно набрать еще несколько таких же проблемных субъектов. Позвать дядю, который сам себя называет психологом, дать ему денег.

Выбрать комнату, сдвинуть стульчики в центр, поставить их в кольцо, друг напротив дружки. Купить мел, доску и мячик

Рассесться и по очереди вслух рассказать о своей проблеме. Рассказать всем: и водопроводчику дяде Васе, и профессору Персикову, и тете Клаве-алкоголичке, и прикольному рэпперу Вовану.

 

Вован поведает, что его отпадная Светка не врубается в рэп, тетя Клава заведёт речь о вздорной соседке, которую всё время заливает, Персиков – об импотенции и трудностях в периодизации Хазарского каганата, а дядя Вася и вовсе не разберешь – все зубы выбил по пьяной лавочке.

 

Рассказывая, все должны бросаться друг в дружку мячиком. А дядя-психолог будет всё время чего-то рисовать на доске и задавать вопросы. И все проблемы решатся, сами собой, и жизнь наладится. Вы не знали? Весь цивилизованный мир так делает.

А как решаете свои проблемы вы? Неужто иначе? Хотите об этом поговорить?

 

Для подобных и иных инфантилизирующих практик характерна исходная унификация участников по социальному и интеллектуальному признакам. На соседних стульчиках сидят рэппер Вован, дядя Вася, и профессор Персиков. И каждый должен быть другому интересен. Как в детском саду, где интеллектуальные и образовательные различия между питомцами пока не проявились (их ещё попросту нет), и приязнь или неприязнь имеет простую физическую и эмоциональную основу.

Если же Персикова начнёт вдруг раздражать Вован или Василий, он должен будет с собой непримиримо бороться и, в конце концов, победить себя в себе, нивелировав и слившись. И сам он это прекрасно понимает. Пока не окончательно сольется.

 

 

В детский сад со школьной скамьи

 

Страна искренне верит, что все её беды от недостатка «креатива» и дипломов МБА. Дети ведь и правда думают, что умение сооружать мосты из туалетной бумаги важнее скучного и непонятного мастерства фрезеровщика, врача или пекаря. Но если никак не отвертеться, к реальным низовым профессиям приклеивается блескучая мишура словно журнальные вырезки в девичьих альбомчиках. Так, к примеру, христианский университет в американском городе Окленд готовит медсестер и медбратьев. В мире взрослых такой университет назывался бы медицинским училищем.

Вспоминается приснопамятная полицейская академия. Там киногерои учились в академии недели две или четыре, точно не помню.

 

Приметой начала инфантилизации современной России также стало появление многочисленных академий и университетов, произведенных из ПТУ либо вообще из воздуха. Страсть к опереточным трескучим названиям – неотъемлемая спутница пубертатного периода и провинциальных комплексов.

И ладно бы только названия. Взялись у нас и за главное – за инфантилизацию населения со школьной скамьи, вернее, консервацию его в отроческом состоянии. По импортным, разумеется, лекалам. Мы в этом плане пока ведомые.

 

Суть беспрерывных образовательных инициатив незатейлива и опять же не имеет отношения ни к какому всемирному заговору, которого попросту нет. Ничего личного – только гешефт.

Зачем тратиться на лишние знания? К чему они? В работе не помогут, в жизни не пригодятся. Надо выпускать работяг, а не лентяев-умников.

 

Зачем слесарю знать, что Земля вертится? Зачем пекарю стихи Фета? От этого булочки не станут вкуснее, а поломка не исчезнет сама собой. Не говоря уже об очевидной выгоде дозированного впрыска строго отмеренных знаний в плане облегчения бремени государственной пропаганды. Как, впрочем, и облегчения впаривания самых разнообразных товаров народного потребления податливому по причине полной безмозглости потребителю.

 

Именно такой логикой давно уже руководствуются за бугром. Именно ее с маниакальным упорством протаскивал к нам гр.Фурсенко. Теперь уже другие протаскивают.И ведь все вроде правильно – экономия налицо, можно сократить лишних учителей и клепать готовых к жизни учеников как горячие пирожки.

Помните монолог Доктора Хасса из х/ф «Мертвый сезон»? Привожу, если вдруг забыли.

 

«Во-первых, эти люди по-своему совершенно счастливы, поскольку они начисто лишены памяти. Они отрезаны от какой бы то ни было информации извне. Ведь от чего люди страдают больше всего? От сравнения. Кто-то живет лучше, кто-то талантливее, кто-то богаче, кто-то могущественней, а человек, прошедший … обработку будет радоваться непрерывно. Радоваться, что ему тепло, что помидор красный, что солнце светит, что ровно в два часа, чтобы не случилось, он получит свой питательный бобовый суп, а ночью – женщину. При условии, что он будет прилежно трудиться. Ну, разве это не милосердно?

А дальше можно постепенно создавать определенные типы служебного человека. Ну, так, как это мудро сделала природа в улье, в муравейнике. Представьте, человек-ткач, человек-пекарь, человек-шофер. Причем, у него нет никаких других потребностей, никакого комплекса неполноценности, ну нет же у вола комплекса неполноценности оттого, что он вол? Ну, вол, и слава богу. Человек-робот ни о чем не думает, всегда доволен и он размножается, производит себе подобных. От человека-золоторя также не может родиться человек-математик, как от кошки не может родиться слон…»

 

Вернёмся, однако, к нашим слонам. У американцев, кстати, всё запущеннее: потребительская инфантилизация ложится у них на благодатную почву, удобренную неутихающим пионерским энтузиазмом новоиспечённой нации и жгучими провинциальными комплексами. Третий век как примеряют на себя европейскую мишуру, то деревню назовут европейской столицей, то университет в каком-нибудь Микки Маус сити заложат, выпускающий дипломированных клининг-менеджеров с евангелическим уклоном.

 

Но мы опять отвлеклись. Прослеживается ещё одна затейливая тенденция – неистовая борьба за права неучей, за их неотъемлемое право быть такими, какими есть. И чем ниже опущено образование, тем выше статус его получателя. Во всяком случае, декларативный. 

 

 

Праздник непослушания

 

 

Им внушается, что они имеют право требовать и командовать, а любые институты, частные или государственные – неважно, имеют статус поставщиков услуг. Клиент всегда прав, и вообще именно они тут власть.

 

Посему окружающий мир должен быть приятен глазу и уху, понятен, доступен, не скучен, не напрягать и не утомлять. А чуть что не так – ухо востро, не забалуешь.

 

Неуч, ленивый недоумок, двоечник стал не только главным объектом приложения усилий педагогов, но и распорядителем, вершителем их, педагогов, судеб. Неуспеяние школяров стало упущением учителей, а любая форма нажима на подопечных не просто недопустимой, но преступной. Недоумки теперь знают свои права, «стучат» на учителей, пишут доносы в вышестоящие инстанции, грозят судом и не разговаривают без адвоката. Всё как им показали в заморских фильмах. Они теперь власть. В известном смысле так оно и есть, и совершенно точно, так оно и будет.

 

Результатом узаконенного праздника непослушания становится падение образования. Ибо для успешного получения знаний необходим известный уровень насилия хотя бы и над самим собой в виде зубрёжки и вообще тяжёлого ученического труда. Без всякого этих знаний упрощения и популяризации. 

 

Однако, будучи у дитяти на посылках и прекрасно понимая, что самосовершенствоваться по доброй воле оно не собирается, а давить строжайше запрещено – не дай бог испортить – взрослый пытается направить активность лоботрясов хоть в какое-нибудь конструктивное русло, хоть как-то заинтересовать полезным, устраивая разного рода преображения скучных и непонятных заведений путем проведения акций вроде библионочей, ночей в театре, музее, превращая книжки в картинки и весёлые представления и т.п.

 

Упрощаются даже социальные сети, ибо даже они не всем по силам. Твиттер – наглядный тому пример. Посты в ЖЖ могут быть интересными и не очень. Зависит от интеллектуального потенциала автора, способностей к сочинительству и изложению, нестандартности позиции и т.д. и т.п. То же относится к Фейсбуку и его аналогам. В Твиттере же при 140 знаках (с недавних пор – 280) не разгуляешься – все журнальчики одинаковы. Глупости не ляпнешь, ума не приложишь, литературных талантов или, напротив, косноязычия, не продемонстрируешь. Не получится. «Дабы дурь каждого видна была» – пожелание не для Твиттера, царь Петр тут явно отдыхает. Посты строго незатейливы, каждый ребёнок настрочить может.

 

Зато никому не обидно. Чего, собственно, и добивались. Знай себе, картинки поярче вбухивай. Эллочка Щукина была бы довольна.

 

  

Незначительные издержки

 

Всё идеальное не создается без издержек, и лепка идеального потребителя – не исключение.

 

Издержки эти, чисто бытового свойства, имеют поначалу локальный характер: нежелание брать на себя никакой ответственности, кризис института брака, который подростку просто не нужен ибо заботиться о других он не способен, иждивенчество, дурацкие выходки, выплески идиотического протеста против непонятно чего, возможность забыть в машине собственного ребенка, а то и вовсе грохнуть чадо, если оно слишком громко плачет, или неудержимое желание наказать весь мир за то, что попал молотком по пальцу.

 

В результате набившие уже оскомину массовые расстрелы посетителей супермаркета или диснейленда из-за того, что гражданская жена забыла поставить кока-колу в холодильник.

 

Да, за функционирование системы надо платить. Но ничего, думалось тем, кому вообще думалось: дебилов скоро начнут брать из пробирки, никакой женитьбы и не понадобится. Да и нужно ли их столько вообще? Зато какой навар! Одна одержимость электронными гаджетами чего стоит! Куда их было бы девать, если б не массово производимые инфантилы?

 

Хотя, «впаривая» им как бы товар, взамен получаешь как бы деньги. Что, конечно, огорчительно. С другой стороны, главное, чтобы колесо крутилось, не переставая. Остановка – смерть.

 

В качестве наглядной иллюстрации достигаемого эффекта можно вместо гаджетов взять, к примеру, услуги банков, польза от которых в высшей степени призрачна, но незаметна широким массам исключительно благодаря целенаправленной политике их оглупления. Насколько же умело, согласитесь, вывернули мозги населению, лет за десять, не более. Как в кинокомедии с Лесли Нильсоном, где Лесли сам платит гангстеру за информацию, которую сам же ему и сливает.

 

Веками считалось, что вкладчики кредитуют банки. В том смысле, что дают банкам свои деньги, размещая их на банковских счетах, а банки, в свою очередь, платят клиентам процент годовых. На право распоряжаться их деньгами.

С окончательным формированием номинально взрослых детей концепция поменялась: банк ничего не платит клиенту, напротив, клиент отчисляет банку определённую сумму за обслуживание счёта и вообще за то, что тот владеет его деньгами. Гобсек бы кипятком плакал.

 

Однако одним лишь условно безобидным оглуплением простонародья дело, увы, не ограничилось. В какой-то момент кидалты достигли, наконец, пресловутого возраста расцвета политиков.  

 

 

Новое средневековье

 

Как уже было сказано, воспитание идеального потребителя есть инфантилизация публики, её опрощение, сужение кругозора до минимально необходимого для позитивного реагирования на рекламу и последующего бездумного приобретательства.

 

Результатом неусыпной работы над поколениями обывателей стали как прямая инфантильность всех без исключения слоёв общества, включая власть предержащих и дипломатические службы, начисто позабывших об этикете, пергаменте, сургучных печатях и переругивающихся друг с другом на подзаборной фене в подростковых программах-мессенджерах, так и общий ментальный откат к новому средневековью с его приматом эмоционального над рациональным, веры над знанием, возрождением инквизиции пусть в несколько иной форме, периодически накатывающими волнами массовых психозов, биполярной манихейской ересью и истерической демонизацией чужестранцев. Перепуганный селянин, благодаря прогрессивным концепциям образования, не имеющий никакого представления об окружающем мире за пределами родного палисадника, теперь точно знает, что за морями за горами живут люди с пёсьими головами.

 

Не покидает ощущение глухого набожного хуторка в самом дальнем медвежьем углу, где рот перед зевком крестят, трясущегося по ночам от страха перед богомерзскими городскими чернокнижниками-иноверцами, способными навести любую порчу и к тому стремящимися, и любой сполох воспринимающего как знамение грядущих страшных бед, природа коих неведома, источник же очевиден.

 

«Ланцелот. Но цыгане — очень милые люди.

Шарлемань. Что вы! Какой ужас! Я, правда, в жизни своей не видал ни одного цыгана. Но я еще в школе проходил, что это люди страшные.

Ланцелот. Но почему?

Шарлемань. Это бродяги по природе, по крови. Они — враги любой государственной системы, иначе они обосновались бы где-нибудь, а не бродили бы туда-сюда. Их песни лишены мужественности, а идеи разрушительны. Они воруют детей. Они проникают всюду. Теперь мы вовсе очистились от них, но еще сто лет назад любой брюнет обязан был доказать, что в нем нет цыганской крови».

 

Времена меркантильных прагматичных противостояний давно канули в Лету. Шкурный интерес остался, но далеко не у всех. Остался он у тех, кто ловит рыбку в мутной воде. Но этот кто-то или стоит на трибуне в третьем ряду или же на митинги и вовсе не ходит.

А там одни истовые догматики топчут других, таких же истовых догматиков. Со слепыми белёсыми глазами, обращенными в пустоту, с перекошенными криком ртами, со знаменами, хоругвями, штандартами, транспарантами.

 

Проблема в том, что мы всё ещё решительно не понимаем феномена религиозного сознания, благо вытравлено было советской властью. В отличие, к примеру, от той же Америки. А ведь они там не просто религиозны на подкорке и на корке, а сверхрелигиозны изначально, ещё до всяких распрямлений извилин демиургами глобализации, конторщиками из транснациональных корпораций с их молодильными яблоками. Америка родилась как страна гонимых Европой религиозных ортодоксов. Они всегда были истовыми евангелистами, оттого и столь фанатичен ныне их отход от христианских догматов.

 

Они там всегда на стороне Добра, мы же на стороне Зла. Револьвер у того, кто на стороне Добра, это хорошо. Это у того, кого надо, револьвер. Точно такой же револьвер у того, кто на стороне Зла – плохо.

И никаких двойных стандартов не просматривается. О какой зеркальности, о каких двойных стандартах может идти речь, если мы за диавола, а они за Всевышнего? Есть только лишь война Света против Тьмы. Молодильные яблоки тому в помощь.

 

Потому умственные аргументы и не в чести. В моде метафизические и заклинательные. Заклинания являют собою словосочетания, устойчивые обороты, такие, например, как: «все цивилизованные страны» или «семья европейских народов», или же «гражданское общество».

 

Скучные цифры и факты никого более не интересуют. Цифрами и фактами не владеет никто из сходящихся на ристалищах. Да и зачем им? Они бьются за Веру, а вопросы Веры не решаются прагматиками. Прагматикам тут делать нечего.

 

Шахид нынче при галстуке с дипломатом, ноутом и научными степенями или же с серьгой в ухе и пирсингом на всё туловищё. Но глаза безумны, а губы истово шепчут заклинания: «все цивилизованные страны», «семья европейских народов», «гражданское общество» и т.д. Или: «метафизическое противостояние», «парадигма Сталина», «душа народа» и т.п.

 

Но главное – пандемия неумолимо захватывает все международные и государственные  институты так называемых развитых стран, чем сытее страна, тем яростнее. Подходит время религиозных войн. Мы-то своё пожили, вот только детей жалко.

 

 

Последнее. Два коротких ответа на два простых вопроса

 

 

Кто управляет инфантилизацией стран первого эшелона? Где тайный центр, штаб-квартира? Где расположены плантации молодильных яблок?

 

Нигде и везде. Как сеть Интернет. Кто управляет – никто, вернее, каждый по чуть-чуть. Транснациональные корпорации и так или иначе связанные с ними (а они всегда связаны) политиканы, медиамагнаты и т.д. и т.п. до низовых телевизионщиков, журналистов, кинопродюсеров, дизайнеров и иных устроителей быта и зрелищ. Причём сами, не подозревая об этом, но лишь гоня контент для публики-дуры в соответствии давным-давно готовыми рецептами, приобретшими статус аксиом, редакционной политикой да и, что греха таить, собственными вкусами и представлениями. Делая это совершенно искренне. Шарабан запущен давно и давно уже катится сам по себе по прочерченной когда-то колее. 

 

Есть ли лекарство от пандемии?

 

Есть, но, увы, горькое. Лекарство это – ликвидация перепроизводства и достижение радикальной ненасыщенности рынков. Так лечится не только инфантилия, но и обычные мировые кризисы.

Ну а ликвидировать перепроизводство и очистить рынки может только какой-нибудь катаклизм, самый простой – война, желательно мировая.

И понятно, что лекарство это не навсегда, а на время. Пока подопытные опять не разжиреют. 

Так-то вот.  

Кстати, чем более массовый характер приобретает инфантилия, чем дуболомнее и высокопоставленнее её жертвы, тем выше риск мировой войны. Теперь – мировой религиозной. Так что, похоже, природа сама это дело скоро отрегулирует. Только вот детей жалко.

 

 

Михаил Дряшин

креативный директор PR2B Group

+7 (495) 972 47 43

info@pr2b.com

 

http://www.pr2b.ru/